______________________________
Первая часть свеженького интервью со Стивеном Моффатом, из которого вы узнаете, как он стал хувианом, почему перестал преподавать, что такое обаяние, как он преодолевает творческий ступор, какие у него взаимоотношения с остальными сценаристами и многом другом.
читать дальше
— Мне ужасно нравится ваша детская фотография, на которой вы читаете одну из первых книг по «Доктору Кто». Сколько вам тогда было лет?
Стивен: — Это был тот год, когда «Доктор Кто и Далеки» вышла в мягкой обложке (май 1973 года). Мне тогда было лет 11-12, хотя такое ощущение, что и того меньше. Я выгляжу моложе. В те годы было полно книжек по «Звёздному пути», а о Докторе – почти не было. Очень ярко помню, что внезапно вышли три книги о Докторе: Далеки, Зарби и Крестоносцы. Отличные книжки, хорошо написанные, я всё читал их, и перечитывал.
— Кто фотографировал? Ваш отец?
Стивен: — Вроде да. Он безумно любил фотографировать в те времена, когда это было интересно, и нужно было закрываться в тёмной комнате, чтобы получить снимок.
— Можете обрисовать юного Стивена Моффата, в Пейсли 70-х годов?
Стивен: — Ну такой себе стандартный фанат «Доктора Кто». Тихоня. В школе его шпыняют. Чертовски много читает. Книжный червь. Но читает кошмарные книги. Безумный фанат «Доктора Кто». Я любил всякие волшебности. Обожал книги о Нарнии, но пропустил все христианские аллегории. Думаю, я о них знал, но мне было всё равно.
— Если бы вы могли путешествовать во времени, какой совет вы бы дали тому мальчишке?
Стивен: — Учитывая то, что всё сложилось как нельзя лучше – я бы воздержался от каких-либо советов. Думаю, он был бы ужасно напуган тем, что я заявился из будущего.
— Я читал, что ваш отец, Билл, был директором школы. А вы в Университете изучали английский язык?
Стивен: — Английский язык и философию. Было проще проходить сразу два курса.
— А потом вы стали преподавать английский язык. Каково было?
Стивен: — Я чувствовал себя слегка не на своём месте. Даже трёх лет преподавания не продержался. В первый учебный год я вышел поздно, поучил ещё два и уволился. Мой отец просто обожал преподавание, а в таких случаях – это чуть ли не лучшая работа в мире. Но лично меня она изнуряла. Я не хотел быть учителем – не сказал бы, что плохо справлялся, я отлично ладил с детьми и они меня любили. Но я не этим хотел заниматься, не об этом я мечтал.
— Обучение и развлечение людей силой английского языка – возможно, это схоже с тем, чем вы сейчас занимаетесь?
Стивен: — Рассказывать истории – не то же самое, что и учить людей. Всем обучающим потугам «Доктора Кто» пришёл конец, когда ушла Верити. И он стал эдаким «плохишом» детского телевидения. Сериал стал пугающим. Это единственная на свете программа детского телевидения, которая для детей не подходит. Поэтому мы его и любим. Я до сих пор считаю «Доктора Кто» чистым развлечением, он не столько чему-то учит. Но иногда всё же учит, мне так кажется – но всегда и дарит радость. Я на это надеюсь.
— Вы как-то сказали, что в душе – довольно застенчивый человек.
Стивен: — Не в душе. Я во всех проявлениях застенчив. Но мне 54 года, и мне от этого не отделаться.
— Можно поподробнее? При такой серьёзной должности, должно быть, это создаёт дискомфорт.
Стивен: — Почему-то не очень. Мне несложно подняться на сцену и минут десять поговорить с толпой, а иногда – и рассмешить их. С этим я справляюсь. Мой сын говорит, что это типично для интровертов. Но закройте меня в комнате с десятком незнакомых людей, и я весь такой: «Ой божечки!» и попытаюсь спрятаться за спину Сью.
— Значит ли это, что люди в каких-то общественных ситуациях вас неправильно понимают?
Стивен: — Я не особо много слышу о себе в социальных кругах. Нет, в целом, с отцом, друзьями и знакомыми по работе, отчаянное желание что-то сказать, и не выглядеть полным идиотом вынуждает постоянно шутить. Шутки – это такой себе нервозный рефлекс. Порой можно прослыть раздражающим, несерьёзным, или кто-то решит, будто вы выделываетесь, и всё, что вам остаётся – пытаться оправдать тот факт, что вы вообще открыли рот. Я пришёл к выводу, что обаяние – не в том, чтобы быть забавным. Обаяние – это находить других людей забавными.
— Какие литературные источники повлияли на ваш стиль? Кто ваши любимые писатели?
Стивен: — На меня потрясающее влияние оказали «Шерлок» и «Доктор Кто». Вполне серьёзно. У Конан Дойля просто потрясающие повествования. Об этом люди нечасто говорят. Его затмило собственное создание. У него очень чистый, живой и меткий стиль. У Уильяма Голдмана потрясающие сценарии. Если вам интересна комедия – ознакомьтесь с работами Нила Саймона. Квентин Тарантино – удивительный сценарист, хотя и слегка затенённый драматизмом своих работ. Его сцены пошли бы даже на радио, вот насколько они круты.
Иногда напишешь что-то просто кошмарное, и думаешь, мол, не стоит ничего писать где-то недельку, вдруг это заразно. Вдруг оно пробралось к тебе в мозги. Эти кривые, жуткие диалоги и истинный ужас структуры повествования. Нужна детоксикация. Но вот прочитаешь сценарий Рассела (Т. Дэвиса), и внезапно всё само становится по полочкам в идеальном порядке. Так что все они в огромной степени на меня влияют и поднимают мой боевой дух. Я прочитал «Огурец» (прим. перевод. – сценарий РТД) по одной простой причине – я завис над «Доктором Кто», устал кошмарно, и я как раз переписывал чей-то сценарий. И я только украдкой говорил: «Пришлите мне кто-нибудь что-нибудь хорошо написанное, чтобы я вспомнил, каково оно вообще на вид?». Это вовсе не значит, что сразу же начнёшь творить, но подумаешь: «О, это здорово!».
— Вы славитесь своей сложной структурой повествования. Она плывёт сама по себе, или идеи посещают вас по мере написания, или же вы сидите и осторожно всё продумываете?
Стивен: — План может оказаться хуже самого сценария. Многие мои сценарии гораздо проще, чем люди их кличут. Сценарий с текучим планом, который кого угодно свёл бы с ума – хотя людям наверняка так не показалось бы – это «День Доктора». Просто представьте его с точки зрения самого Доктора. Всё идёт в неправильном порядке. Это самая сложная вещь из всех, что мне приходилось писать, хотя это и глобальная сложная версия «Доктора Кто».
— Как вы планируете новый сезон?
Стивен: — Ну, всегда знаешь свои опорные точки. Это вроде как базовый план, но при этом он обязательно изменится по ходу добавления новых сценариев. Начинаешь понимать, как получше поведать всю эту историю, и несколько отступаешь от изначального плана. В этом году я не планировал, чтобы сценарий Сары Доллард находился там, где оказался в итоге. Он стал десятой серией, но изначально всё было не так. И когда я его получил, то подумал – «Если мы изменим вот эту часть, то как раз сделаем подводку к финалу». Это было приятным дополнением, потому что я просто влюбился в этот сюжет и то, как она его обыграла. Поэтому он заменил мою изначальную идею.
— Вы самостоятельно планируете новый сезон, а потом представляете его своим приближённым?
Стивен: — Мы всегда начинаем обдумывать, сидя в одной комнате, вдруг придёт озарение, но иногда целыми днями – штиль. Так что нет смысла себя насиловать, и мы расходимся. В другой раз мы собираемся обсудить новый сезон, всё движется довольно вяло, а потом появляется нечто, что нам всем очень нравится.
— Что вы делаете, когда у вас заканчивается вдохновение? Берёте перерыв, гуляете, пьёте больше кофе?
Стивен: — Зависит от того, на каком я этапе. Иногда я зависаю, понимая, что собрание уже в конце недели, и нужно просто сидеть и придумывать. Другого выхода нет. Никакой магии не произойдёт, надо самому искать выход. Когда я писал комедию, то говорил – «Сиди и пялься в окно, пока сам себя не рассмешишь». С «Доктором Кто» это звучит как – «Сиди и пялься в окно, пока сам себя не удивишь и не скажешь – А вот это было жутко».
— Где вы чаще пишете – дома, или в своём кабинете?
Стивен: — У меня дома в Лондоне и Уэльсе, в каждом из них – по кабинету. Там я пишу большую часть, но, по правде говоря, я пишу повсюду – я могу писать в комнате на студии в Рот-Лок, где у меня и кабинета-то нет, или в поезде, например. Первый черновик я предпочитаю писать в кабинете, но начать всегда ужасно тяжело. Последние куски «Слушай» я писал на съёмочной площадке «Глубокого вдоха», а заканчивал я его по пути домой, в поезде.
— Как вы отстраняетесь от отвлекающих факторов в быту или звонков со съёмок?
Стивен: — Не знаю. Когда у тебя дома двое детей, и целая бурлящая жизнь, и два сериала в процессе одновременного производства – как в моём случае – нигде не спрячешься, а если вдруг и спрячешься, то потом схлопочешь по шапке. Это как если бы авиационный диспетчер взял бы себе пару выходных. Но самолёты летать не перестанут же. Никакого отдыха. Брайан Минчин очень здорово уводит от меня всё ненужное, когда я на грани, но всегда есть звонки, которые необходимо звонить.
— Вам много черновиков писать приходится?
Стивен: — Как и во всех сценариях «Доктора Кто». Это сложно, людей первый черновик сбивает с толку. Первый сданный черновик – не обязательно первый, что ты написал.
— Вы же босс, так кому же вы сдаёте первый черновик?
Стивен: — Сначала – себе, а потом сам себе же и возвращаю. Так всегда бывает. Шоураннеру нигде не спрятаться.
— Как вы переключаетесь между своей должностью сценариста и исполнительного продюсера?
Стивен: — Мне очень помог Рассел. Единственная самая неуловимая проблема, которая непрестанно наступает нам на горло в «Докторе Кто» - как собрать вместе 12-13 сценариев, хороших, достойных; с достаточным количеством компьютерной графики, но не слишком заретушировать, и так далее. Это дело первостепенной важности. Поэтому за эту работу хорошо платят. Моя работа по большей части заключается в редактуре и всяких придумках. Я принимаю участие в монтаже, общих собраниях, перезаписи…
— Сложно ли переделывать работу других?
Стивен: — Раньше я куда больше был этим обеспокоен. Я стал несколько жёстче. Помню, Рассел мне говорил, мол, ты просто должен выполнять свою работу. Иногда получаешь на руки вполне оформленный сценарий, над которым особо ничего и делать не надо. Здорово, когда такое случается. У Тоби Уитхауса, Криса Чибнелла и Марка Гейтисса первые черновики приходят вполне приличные. Такой себе выходной получается. И думаешь, что на этих выходных, быть может, хоть детей собственных увидишь.
— Как вы распределяете обязанности при написании серий в соавторстве?
Стивен: — В той или иной степени, я принимаю участие во всех сценариях, в некоторых – довольно существенно, и этого порой достаточно — было бы глупо не ставить себя соавтором. Я так начал делать только на третьем сезоне «Шерлока» и в последнем сезоне «Доктора Кто». В тех случаях, когда я делаю значительную часть работы и куда больше вовлечён в процесс.
— Все серии, по сути, являются вашими идеями, или сценаристы сами им вам предлагают?
Стивен: — От случая к случаю. Зайгоны были идеей, которую я передал Питеру Харнессу. Наверное, именно поэтому под конец я куда больше в неё влез, чем в случае с «Убить Луну», которую мне предложил он. Я как раз сейчас в центре этих событий для следующего сезона. Всё меняется от случая к случаю. Присоединяется сценарист, в котором мы заинтересованы, или которому мы хотим поручить сценарий, я рассказываю о том, что хочу увидеть в этом году, они могут мне предложить некую великолепную идею. Всё где-то 50/50. Идеи двух сценариев, которые я написал для Рассела, он же мне и подал, а остальные два – я предложил ему [прим. перевод. – судя по всему, идеями Моффата были «Не моргай» и «Тишина в Библиотеке/Лес мертвецов»] . Есть идеи, которые захватывают моментально всех присутствующих на сборе, и с которыми хочется пойти поработать дома. Джейми, например, [Мэтисон, прим. перевод.] предложил прекрасную идею и великолепного нового монстра. Я прочитал его первый набросок, и совершенно не представлял, куда мы зайдём с этой историей. Но в этом весь он. Такой уж Джейми – он пришёл с двумя десятками идей, а эта оказалась просто блестящей.
— Как часто вам говорят: «Нет, так мы сделать не можем»? Можно ли людям вам говорить, мол, это не выйдет?
Стивен: — Да, и постоянно. Это не обидно. Бог свидетель, всегда хочется знать, если шутка не смешная, прежде, чем её услышит аудитория. Хочется, чтобы люди говорили – что именно им непонятно. Иногда, если мне недостаточно замечаний – я отправляю сценарий Марку или Расселу, чтобы узнать мнение.
— Учитывая то, что вы обладаете неким влиянием, если не сказать силой – как вы справляетесь с лестью, или с теми, кто всегда готов со всем соглашаться?
Стивен: — Такого не бывает. В среде «Доктора Кто» и «Шерлока» все очень хорошие, вежливые и честные. Лести нет. Всё очень корректно. В этом обществе я вовсе не фигура, обладающая силой и значимостью. Я просто человек, который забывает поесть, которого нужно покормить, когда он приезжает в офис, и который вечно забывает свои очки для чтения.
Перевод: Дарья Антоненко
© TEAmTARDIS
Стивен: — Это был тот год, когда «Доктор Кто и Далеки» вышла в мягкой обложке (май 1973 года). Мне тогда было лет 11-12, хотя такое ощущение, что и того меньше. Я выгляжу моложе. В те годы было полно книжек по «Звёздному пути», а о Докторе – почти не было. Очень ярко помню, что внезапно вышли три книги о Докторе: Далеки, Зарби и Крестоносцы. Отличные книжки, хорошо написанные, я всё читал их, и перечитывал.
— Кто фотографировал? Ваш отец?
Стивен: — Вроде да. Он безумно любил фотографировать в те времена, когда это было интересно, и нужно было закрываться в тёмной комнате, чтобы получить снимок.
— Можете обрисовать юного Стивена Моффата, в Пейсли 70-х годов?
Стивен: — Ну такой себе стандартный фанат «Доктора Кто». Тихоня. В школе его шпыняют. Чертовски много читает. Книжный червь. Но читает кошмарные книги. Безумный фанат «Доктора Кто». Я любил всякие волшебности. Обожал книги о Нарнии, но пропустил все христианские аллегории. Думаю, я о них знал, но мне было всё равно.
— Если бы вы могли путешествовать во времени, какой совет вы бы дали тому мальчишке?
Стивен: — Учитывая то, что всё сложилось как нельзя лучше – я бы воздержался от каких-либо советов. Думаю, он был бы ужасно напуган тем, что я заявился из будущего.
— Я читал, что ваш отец, Билл, был директором школы. А вы в Университете изучали английский язык?
Стивен: — Английский язык и философию. Было проще проходить сразу два курса.
— А потом вы стали преподавать английский язык. Каково было?
Стивен: — Я чувствовал себя слегка не на своём месте. Даже трёх лет преподавания не продержался. В первый учебный год я вышел поздно, поучил ещё два и уволился. Мой отец просто обожал преподавание, а в таких случаях – это чуть ли не лучшая работа в мире. Но лично меня она изнуряла. Я не хотел быть учителем – не сказал бы, что плохо справлялся, я отлично ладил с детьми и они меня любили. Но я не этим хотел заниматься, не об этом я мечтал.
— Обучение и развлечение людей силой английского языка – возможно, это схоже с тем, чем вы сейчас занимаетесь?
Стивен: — Рассказывать истории – не то же самое, что и учить людей. Всем обучающим потугам «Доктора Кто» пришёл конец, когда ушла Верити. И он стал эдаким «плохишом» детского телевидения. Сериал стал пугающим. Это единственная на свете программа детского телевидения, которая для детей не подходит. Поэтому мы его и любим. Я до сих пор считаю «Доктора Кто» чистым развлечением, он не столько чему-то учит. Но иногда всё же учит, мне так кажется – но всегда и дарит радость. Я на это надеюсь.
— Вы как-то сказали, что в душе – довольно застенчивый человек.
Стивен: — Не в душе. Я во всех проявлениях застенчив. Но мне 54 года, и мне от этого не отделаться.
— Можно поподробнее? При такой серьёзной должности, должно быть, это создаёт дискомфорт.
Стивен: — Почему-то не очень. Мне несложно подняться на сцену и минут десять поговорить с толпой, а иногда – и рассмешить их. С этим я справляюсь. Мой сын говорит, что это типично для интровертов. Но закройте меня в комнате с десятком незнакомых людей, и я весь такой: «Ой божечки!» и попытаюсь спрятаться за спину Сью.
— Значит ли это, что люди в каких-то общественных ситуациях вас неправильно понимают?
Стивен: — Я не особо много слышу о себе в социальных кругах. Нет, в целом, с отцом, друзьями и знакомыми по работе, отчаянное желание что-то сказать, и не выглядеть полным идиотом вынуждает постоянно шутить. Шутки – это такой себе нервозный рефлекс. Порой можно прослыть раздражающим, несерьёзным, или кто-то решит, будто вы выделываетесь, и всё, что вам остаётся – пытаться оправдать тот факт, что вы вообще открыли рот. Я пришёл к выводу, что обаяние – не в том, чтобы быть забавным. Обаяние – это находить других людей забавными.
— Какие литературные источники повлияли на ваш стиль? Кто ваши любимые писатели?
Стивен: — На меня потрясающее влияние оказали «Шерлок» и «Доктор Кто». Вполне серьёзно. У Конан Дойля просто потрясающие повествования. Об этом люди нечасто говорят. Его затмило собственное создание. У него очень чистый, живой и меткий стиль. У Уильяма Голдмана потрясающие сценарии. Если вам интересна комедия – ознакомьтесь с работами Нила Саймона. Квентин Тарантино – удивительный сценарист, хотя и слегка затенённый драматизмом своих работ. Его сцены пошли бы даже на радио, вот насколько они круты.
Иногда напишешь что-то просто кошмарное, и думаешь, мол, не стоит ничего писать где-то недельку, вдруг это заразно. Вдруг оно пробралось к тебе в мозги. Эти кривые, жуткие диалоги и истинный ужас структуры повествования. Нужна детоксикация. Но вот прочитаешь сценарий Рассела (Т. Дэвиса), и внезапно всё само становится по полочкам в идеальном порядке. Так что все они в огромной степени на меня влияют и поднимают мой боевой дух. Я прочитал «Огурец» (прим. перевод. – сценарий РТД) по одной простой причине – я завис над «Доктором Кто», устал кошмарно, и я как раз переписывал чей-то сценарий. И я только украдкой говорил: «Пришлите мне кто-нибудь что-нибудь хорошо написанное, чтобы я вспомнил, каково оно вообще на вид?». Это вовсе не значит, что сразу же начнёшь творить, но подумаешь: «О, это здорово!».
— Вы славитесь своей сложной структурой повествования. Она плывёт сама по себе, или идеи посещают вас по мере написания, или же вы сидите и осторожно всё продумываете?
Стивен: — План может оказаться хуже самого сценария. Многие мои сценарии гораздо проще, чем люди их кличут. Сценарий с текучим планом, который кого угодно свёл бы с ума – хотя людям наверняка так не показалось бы – это «День Доктора». Просто представьте его с точки зрения самого Доктора. Всё идёт в неправильном порядке. Это самая сложная вещь из всех, что мне приходилось писать, хотя это и глобальная сложная версия «Доктора Кто».
— Как вы планируете новый сезон?
Стивен: — Ну, всегда знаешь свои опорные точки. Это вроде как базовый план, но при этом он обязательно изменится по ходу добавления новых сценариев. Начинаешь понимать, как получше поведать всю эту историю, и несколько отступаешь от изначального плана. В этом году я не планировал, чтобы сценарий Сары Доллард находился там, где оказался в итоге. Он стал десятой серией, но изначально всё было не так. И когда я его получил, то подумал – «Если мы изменим вот эту часть, то как раз сделаем подводку к финалу». Это было приятным дополнением, потому что я просто влюбился в этот сюжет и то, как она его обыграла. Поэтому он заменил мою изначальную идею.
— Вы самостоятельно планируете новый сезон, а потом представляете его своим приближённым?
Стивен: — Мы всегда начинаем обдумывать, сидя в одной комнате, вдруг придёт озарение, но иногда целыми днями – штиль. Так что нет смысла себя насиловать, и мы расходимся. В другой раз мы собираемся обсудить новый сезон, всё движется довольно вяло, а потом появляется нечто, что нам всем очень нравится.
— Что вы делаете, когда у вас заканчивается вдохновение? Берёте перерыв, гуляете, пьёте больше кофе?
Стивен: — Зависит от того, на каком я этапе. Иногда я зависаю, понимая, что собрание уже в конце недели, и нужно просто сидеть и придумывать. Другого выхода нет. Никакой магии не произойдёт, надо самому искать выход. Когда я писал комедию, то говорил – «Сиди и пялься в окно, пока сам себя не рассмешишь». С «Доктором Кто» это звучит как – «Сиди и пялься в окно, пока сам себя не удивишь и не скажешь – А вот это было жутко».
— Где вы чаще пишете – дома, или в своём кабинете?
Стивен: — У меня дома в Лондоне и Уэльсе, в каждом из них – по кабинету. Там я пишу большую часть, но, по правде говоря, я пишу повсюду – я могу писать в комнате на студии в Рот-Лок, где у меня и кабинета-то нет, или в поезде, например. Первый черновик я предпочитаю писать в кабинете, но начать всегда ужасно тяжело. Последние куски «Слушай» я писал на съёмочной площадке «Глубокого вдоха», а заканчивал я его по пути домой, в поезде.
— Как вы отстраняетесь от отвлекающих факторов в быту или звонков со съёмок?
Стивен: — Не знаю. Когда у тебя дома двое детей, и целая бурлящая жизнь, и два сериала в процессе одновременного производства – как в моём случае – нигде не спрячешься, а если вдруг и спрячешься, то потом схлопочешь по шапке. Это как если бы авиационный диспетчер взял бы себе пару выходных. Но самолёты летать не перестанут же. Никакого отдыха. Брайан Минчин очень здорово уводит от меня всё ненужное, когда я на грани, но всегда есть звонки, которые необходимо звонить.
— Вам много черновиков писать приходится?
Стивен: — Как и во всех сценариях «Доктора Кто». Это сложно, людей первый черновик сбивает с толку. Первый сданный черновик – не обязательно первый, что ты написал.
— Вы же босс, так кому же вы сдаёте первый черновик?
Стивен: — Сначала – себе, а потом сам себе же и возвращаю. Так всегда бывает. Шоураннеру нигде не спрятаться.
— Как вы переключаетесь между своей должностью сценариста и исполнительного продюсера?
Стивен: — Мне очень помог Рассел. Единственная самая неуловимая проблема, которая непрестанно наступает нам на горло в «Докторе Кто» - как собрать вместе 12-13 сценариев, хороших, достойных; с достаточным количеством компьютерной графики, но не слишком заретушировать, и так далее. Это дело первостепенной важности. Поэтому за эту работу хорошо платят. Моя работа по большей части заключается в редактуре и всяких придумках. Я принимаю участие в монтаже, общих собраниях, перезаписи…
— Сложно ли переделывать работу других?
Стивен: — Раньше я куда больше был этим обеспокоен. Я стал несколько жёстче. Помню, Рассел мне говорил, мол, ты просто должен выполнять свою работу. Иногда получаешь на руки вполне оформленный сценарий, над которым особо ничего и делать не надо. Здорово, когда такое случается. У Тоби Уитхауса, Криса Чибнелла и Марка Гейтисса первые черновики приходят вполне приличные. Такой себе выходной получается. И думаешь, что на этих выходных, быть может, хоть детей собственных увидишь.
— Как вы распределяете обязанности при написании серий в соавторстве?
Стивен: — В той или иной степени, я принимаю участие во всех сценариях, в некоторых – довольно существенно, и этого порой достаточно — было бы глупо не ставить себя соавтором. Я так начал делать только на третьем сезоне «Шерлока» и в последнем сезоне «Доктора Кто». В тех случаях, когда я делаю значительную часть работы и куда больше вовлечён в процесс.
— Все серии, по сути, являются вашими идеями, или сценаристы сами им вам предлагают?
Стивен: — От случая к случаю. Зайгоны были идеей, которую я передал Питеру Харнессу. Наверное, именно поэтому под конец я куда больше в неё влез, чем в случае с «Убить Луну», которую мне предложил он. Я как раз сейчас в центре этих событий для следующего сезона. Всё меняется от случая к случаю. Присоединяется сценарист, в котором мы заинтересованы, или которому мы хотим поручить сценарий, я рассказываю о том, что хочу увидеть в этом году, они могут мне предложить некую великолепную идею. Всё где-то 50/50. Идеи двух сценариев, которые я написал для Рассела, он же мне и подал, а остальные два – я предложил ему [прим. перевод. – судя по всему, идеями Моффата были «Не моргай» и «Тишина в Библиотеке/Лес мертвецов»] . Есть идеи, которые захватывают моментально всех присутствующих на сборе, и с которыми хочется пойти поработать дома. Джейми, например, [Мэтисон, прим. перевод.] предложил прекрасную идею и великолепного нового монстра. Я прочитал его первый набросок, и совершенно не представлял, куда мы зайдём с этой историей. Но в этом весь он. Такой уж Джейми – он пришёл с двумя десятками идей, а эта оказалась просто блестящей.
— Как часто вам говорят: «Нет, так мы сделать не можем»? Можно ли людям вам говорить, мол, это не выйдет?
Стивен: — Да, и постоянно. Это не обидно. Бог свидетель, всегда хочется знать, если шутка не смешная, прежде, чем её услышит аудитория. Хочется, чтобы люди говорили – что именно им непонятно. Иногда, если мне недостаточно замечаний – я отправляю сценарий Марку или Расселу, чтобы узнать мнение.
— Учитывая то, что вы обладаете неким влиянием, если не сказать силой – как вы справляетесь с лестью, или с теми, кто всегда готов со всем соглашаться?
Стивен: — Такого не бывает. В среде «Доктора Кто» и «Шерлока» все очень хорошие, вежливые и честные. Лести нет. Всё очень корректно. В этом обществе я вовсе не фигура, обладающая силой и значимостью. Я просто человек, который забывает поесть, которого нужно покормить, когда он приезжает в офис, и который вечно забывает свои очки для чтения.
Перевод: Дарья Антоненко
© TEAmTARDIS